ПЕТРОВИЧ И КИТАЙСКИЙ НОВЫЙ ГОД
Автор: Дмитрий Соколов sokol@infonet.nnov.ru
Когда уже казалось, что все многочисленные новогодние праздники позади,
Петровича пригласили на встречу Нового года по китайскому календарю.
Умеем мы, россияне, попраздновать, что говорить. Ни в одной другой
стране мира нет такого количества праздников, объявленных выходными
днями, как у нас. Ну, что у них там в Америке? День независимости
ни от кого? Больше и вспомнить нечего… ага, День сурка еще, который
на законные выходные и приходится. Если у нас случается празднику
на выходные выпасть – его, естественно, переносят. А попробуй, не
перенеси? Бунт, революция! Народу можно месяцами не платить зарплату,
отключать зимой горячую, а летом холодную воду, оказывать медицинские
услуги дрянного качества и “кормить” бесконечными “завтраками” про
недалекое лучшее будущее – вынесем все, что называется…. Но праздники
– дело святое!
Новое молодое государство, в котором живем поздравить надо? – праздник
в июне. А старое государство, в котором долго (и, вроде, даже счастливо)
жили помянуть? – в ноябре, пожалуйста. Многие годы на всю катушку
поздравляли всей страной женщин с праздником весны, но в недавнем
прошлом сильная половина человечества, пользуясь гласностью, возмутилась:
как так? - у них (женщин) спецдень для отдыха есть, а у нас (мужиков)
нет! И сделали февральский мужской праздник официальным выходным.
Статус-кво восстановлен, мужики рады, женщины тоже, вроде, не против
лишнего выходного.
А Майские? Ну, понятно, в эпоху развитого социализма праздник Мира
и Труда был настолько значим, что руководство страны давало народу
после 1-го еще и 2-е, дабы народ отдохнул после нелегкого похода на
демонстрацию. А сейчас-то, в эпоху недоразвитого капитализма мы чего
в начале мая празднуем? Никто не знает. Но попробуйте сделать эти
дни рабочими!
Новогодние праздники – апофеоз умеющей “развернуться” душе русского
человека. Начиная от католического Рождества и до Старого Нового года
– сплошной праздник, который многие руководители, от греха подальше,
объявляют “Рождественскими каникулами” и вешают на дверях предприятия
до 14 января замок. А там и до Крещения недалеко.… В общем, целый
месяц народ празднует – веселится, а когда вдруг наступает размеренно-трудовая
жизнь, чувствуется, что чего-то в этой жизни не хватает.
По всему поэтому, когда коллеги Петровича по прежней работе предложили
ему отпраздновать на турбазе под Луначарском-на-Оке Новый год по китайскому
календарю, он, немного поразмыслив, согласился.
Первым делом Петрович – страстный любитель летней и зимней рыбной
ловли, уточнил: далеко ли от базы до реки, на что получил обнадеживающий
ответ, что до реки совсем недалеко. “Что ж, - подумал Петрович, -
совместим приятное с полезным: и с товарищами пообщаемся, и рыбки
половим, “два в одном”, как говорится!” (Петрович, как обычно, переоценивал
свои силы).
Выезд был назначен на пятничный вечер. Вид подходящего к автобусу
Петровича с буром и рыбацким ящиком старых его приятелей немало позабавил.
И что сказать? Рыбак в кругу “непосвященных” всегда был “белой вороной”,
мишенью для колкостей и острот. Петрович, готовый к такому раскладу,
стоически вытерпел все замечания и пожелания приятелей.
Отмечать уходящий Старый Китайский год начали еще в автобусе. Петрович
с удовольствием общался с приятелями, решив для себя, что коль скоро
быть этой ночью развеселой дружеской пирушке, то на рыбалку он пойдет
в субботу не с утра, а после обеда. Увы, после обильного затянувшегося
обеда Петрович на рыбалку идти уже не мог. И с удовольствием предался
целительному послеобеденному сну. К ужину Петрович был “в норме” и
собирался, сыграв с приятелями небольшую партию в преферанс, отбыть
ко сну. Планам его было осуществиться не суждено. Оказалось, что Олег,
с кем вместе проживал Петрович, успел познакомиться с двумя особами
прекрасного пола. Олег “автоматом” включил Петровича в круг искателей
приключений и представил двум довольно симпатичным женщинам.
Особенно понравилась Петровичу небольшого роста шатенка с какими-то
дымчатыми соболиными бровями и серыми глазами. Вообще-то Петровичу
нравились все женщины, но эта маленькая стройная шатенка понравилась
ему очень: Петрович влюбился. Нельзя сказать, что это было из ряда
вон выходящее событие – Петрович с момента своего давнего развода
влюблялся с большим или меньшим постоянством по несколько раз за год.
Но каждый раз немолодому (но и не старому!) Петровичу казалось, что
к очередному предмету его обожания он испытывает настоящие сильные
чувства Любви. Однако проходило какое-то время, в отношениях с предметом
поклонения Петрович делал определенные успехи, и чем больше были успехи,
тем больше истончалось, пока совсем не исчезало чувство обожания Петровичем
своей пассии. Петрович, бывало, пытался реанимировать угасшее чувство
или перевести, трансформировать его в какое-то другое: нежность, спокойную
радость, привычку, наконец, – ничего не получалось. Нежности не было
места без восторженного обожания, вместо спокойной радости он чувствовал
беспокойство, а “привычка” в отношениях с представительницей нежного
пола претила свободолюбивой натуре Петровича. Но в момент очередной
встречи он совершенно забывал про предыдущие опыты, искренне надеясь,
что в этот раз он сможет сохранить чувство надолго и жить с любимой
женщиной не охладевая к ней.
В общем, Петрович в субботний вечерок на базе “Серебряная Ока” оказался,
что называется, “на крючке” и провел все полагающиеся такой ситуации
маневры, то бишь моменты ухаживания: биллиардная, кафе, дискотека,
игра “пара на пару” в карты в комнате соседок…
Несмотря на то, что приятели имели с вечера определенный успех у
своих новых знакомых, проснулись они в своих кроватях. Точнее, проснулся
Петрович, некоторое время осмысливая себя и пытаясь ответить на простой
вопрос: где я? Ответ, впрочем, нашелся довольно быстро: давно вставшее
солнце своим светом пробивало тонкие желтые занавески и довольно сносно
освещало холостяцкий номер. События вчерашнего вечера одно за другим
вставали в тяжелой голове Петровича, но на определенном моменте цепь
обрывалась, и Петрович не мог припомнить: когда они с Олегом “откланялись”.
А, может, даже не откланялись, а их выпроводили? Это было бы ужасно.
С новой знакомой Настей Петрович хотел бы дружбу продолжить.
Пытаясь нащупать глазами какую-нибудь емкость с водой, Петрович наткнулся
на небольшой листочек с подписью. Машинально начав читать, он сразу
понял, что письмо от его “ундины”.
“Петрович! Доброе утро! Боюсь, что мой телефон ты не помнишь, поэтому
пишу: 92-31-01. Ни хвоста – ни чешуи! Настя” Теперь Петрович вспомнил
все: и многочисленные тосты “на брудершафт” с обязательным после такого
мероприятия целованием, и просьбу Насти не торопить события, и договоренность
созвониться в городе. А вот номера телефона Петрович действительно
не помнил. “А она у меня не только красивая, но еще и умная”, - по-хозяйски
подумал Петрович. А еще он подумал, что если Настя оставила записку,
то, видно, уже уехала – ее подруге с утра надо было быть в городе
и отбыть они хотели с первым автобусом. Петрович очень хотел увидеть
Настю прямо сейчас, сию минуту, но поскольку это было невозможно,
а энергию влюбленности надо было куда-то девать, Петрович стал собираться
на рыбалку. Проснувшийся Олег с изумлением некоторое время смотрел
на Петровича, а потом изрядно подсевшим голосом изрек: “Да, когда
хочется – это хуже, чем когда болит!”
Петрович вышел из корпуса. Солнце было уже довольно высоко, нормального
клева ждать не приходилось, но где, как ни на рыбалке можно привести
растрепанные мысли в порядок? И Петрович зашагал к реке. Река угадывалась
за лесистым бугром, куда вела колея лыжни. Беда была в том, что лыж
у Петровича не было. Пошел он по лыжне, но лыжня не держала, Петрович
проваливался, и довольно глубоко. Какой-то километр дался Петровичу
с большим трудом: ноги налились тяжестью, в голове шумело, а сердце
было готово выпрыгнуть из груди. “Еще немного, еще чуть-чуть”, - уговаривал
себя Петрович, продвигаясь вперед.
Вот, наконец, и Ока! Но какого черта? Где лед? Величественная река
непринужденно катила свои воды перед изумленным взором Петровича.
Вот это номер! И это в середине довольно морозной зимы, когда на водохранилищах
едва хватает длины бура, чтобы пробить очередную лунку? Этого только
не хватало! Видно, выше по течению был сброс какой-то мощной ТЭЦ,
поскольку от берега до берега льда не было – впору спиннингом рыбачить….
И все же закраина метра в три вдоль берега была. “Раз пришел –надо
пробовать”, - решил Петрович и с опаской спустился на лед.
Первую лунку бурил под самым берегом, рискуя попасть ножами ледобура
в песок, загубить и их, и саму возможность рыбалки. Слава Богу, обошлось.
Но воды под нижней кромкой лунки было совсем чуть-чуть, и Петрович
рискнул забуриться на самом окончании закраины. В этом месте было
глубже, метра два с половиной. Легкую мормышку на удочке с самой деликатной
оснасткой сносило – пришлось достать удочку с мормышкой покрупнее.
Так было лучше, и дело пошло. Некоторое время поиграв кивком, Петрович
поставил удочку на лед и задумался. Разные мысли возникали из ниоткуда
и не успев как следует оформиться, уступали место другим: о жизни,
которая временами не такая уж скверная штука; о счастливом Случае,
познакомившем его с Настей; о приятелях, собирающихся ехать домой
и уже, наверное, хватившихся его; и о радости рыбацкого одиночества,
позволяющем когда не клюет сидеть и думать ни о чем и обо всем сразу.
|